Весна. Несуетное лето.

Задорное, но без мажорного нахальства. В полоске тела между блузкой и ремнем джинсов нет вызова и эпатажа. Так, мимолетный разряд электрического тока, яркий мазок знакомого запаха.

Я соскучился.

Потом будет вызывающе тонкая ткань, под которой. Дрожащий от жары воздух, шаги и брызги холодной минералки. А пока еще не все отказались от плащей, но уже видны колени и коленки  без грима и колготок. И это правильно, и хорошо.

Натуральная весна без консервантов и наценок. Именно то, что мы так ждали в эту ненароком затянувщуюся зиму. То, что предвкушали в слякотные мартовские дни.  Просто солнце и теплый ветер. И снова открыли фонтан возле Оперного – там иногда целуются влюбленные, и пока еще мало мажоров. Звонкие трамваи и женщины с колясками. И  почки  становятся больше и лопаются, и падают сережки, устилают  собою асфальт. Небо пронзительно голубое, возмутительно щегольское, как новые джинсы, что сидят в обтяжку.

Самый что ни на есть  апрель.

Вечнозеленый мальчишка, куда-то беззаботно катящий на велосипеде. Он всегда так, он всегда такой. Он постоянно норовит укатить из поля зрения. Просто я помню, что он обещал мне дать покататься на своем велике.

Кажется, обещал. Иначе, отчего я так его высматриваю, почему жду, и представляю, как  ноги запускают по орбите тугие педали, а ветер  становится резче и быстрее.

И вот опять я не могу до него дотянуться. Не хвататет самое чуть-чуть. Я уже касаюсь его кончиками пальцев, я слышу запах и вижу цвет.

И остаюсь со всеми своими суетами, которые знать не знают и  слышать не слышат ни про какие почки, запахи и щедрые мазки утреннего солнца, что окрашивают нежно розовым кирипичные стены.

Я все хочу с ним поговорить, рассказать ему что-то важное, и, быть может, интересное, но он, как всегда, на своей волне. А я никак не вспомню позывные. Ему до лампочки наше вечное движение с мечтой не опоздать на службу. До двенадцати двадцати школа, а потом – весь мир, какой он простирается кругом, и допоздна. Вот опять он проносится мимо, категоричный максималист, за которым не угонишься даже пешком, что уж тут говорить о двигателях внутреннего сгорания.  Он пишет  с ошибками, но честно. Иногда на стенах и мелом, а не балончиком. Бывет, что и стихи.

И опять  он куда-то укатил: горизонт чист.  Он всегда так: если пристально всматриваешься, нигде его не увидишь, Но он где-то рядом, вечнозеленый растрепанный мальчишка, привстал на педалях, подналег и рубашка пузырем. Может, прикатит, а может, и нет. Но он и весна где-то совсем близко.

И Бог с ним.